В День участников ликвидации последствий радиационных аварий и катастроф мы по традиции рассказываем о земляке, безупречно выполнившем свой долг в ту эпоху, когда ещё не существовало специальных сил и средств МЧС. Кстати, ключевые события последних десятилетий нашей истории напрямую повлияли на судьбы В. Г. Дорофеева и его родных.

НЕ СИДЕТЬ БЕЗ ДЕЛА

Есть в Самофаловском поселении улица, отрезанная от посёлка вечно бурлящей «московской трассой». В одном из домов под сенью телевизионной башни живёт Виктор Георгиевич Дорофеев — работающий пенсионер, который не расстаётся с привычной профессией водителя несмотря на то, что здоровье, как говорится, пошаливает. Причиной тому, скорее всего, служат события почти тридцатилетней давности.

Родился он в 1959 году в Орловской области, но вскоре семья Дорофеевых переселилась в Донбасс: глава семьи получил работу на шахте в Горловке. Виктор отслужил «срочную» в Советской армии, где довелось управлять машинами в зенитно-ракетном полку, дислоцировавшемся на западной окраине страны. Уже тогда военнослужащим приходилось сталкиваться с проявлениями пещерного нацизма, только набиравшего силу в тех краях. После демобилизации Виктор женился, а в 1988-м по приглашению друзей переехал в наш регион. Однако в котлубанском совхозе долго трудиться было не суждено. Невидимая рука рынка повелела Дорофееву и его коллегам искать другие варианты, и после развала хозяйства в 1992-м он вновь надел форму. На этот раз милицейскую.

Правоохранительным органам старшина Дорофеев отдал 15 лет. Служил и в следственном отделе, и в дежурной части, и участковым уполномоченным. Оформив пенсию, долгого испытания отдыхом он не выдержал, и вот уже семь лет Виктор Георгиевич трудится водителем «скорой помощи» Городищенской ЦРБ. Его бригада, кстати, обслуживает самый большой по территории «куст» в Придонье. Один из сыновей, оставшийся за границей, по непонятным причинам перестал выходить на связь, зато пару лет назад Дорофееву удалось перевезти из Горловки мать.

Через несколько месяцев Вера Григорьевна получит российский паспорт, который пришлось добывать в общем порядке. Поселилась в Самофаловке, где её ждала «отделанная» сыном квартира, а сам он «поднял с нуля» за несколько лет просторный дом. Здесь и сейчас ведутся работы (ремонтируется забор, устанавливаются ворота), так как хозяин, по его признанию, без дела сидеть не может. И крутить баранку намерен до тех пор, пока остаются силы.

БОРЬБА ЗА ГРЯЗЬ

«Это в наше время уже понимаешь, что такое атом, — говорит Виктор Георгиевич. — А тогда у всех были какие-то скрытые опасения». Узнав о катастрофе на электростанции по телевидению, он и не предполагал, что станет ветераном Чернобыля. Летом 1987-го пришла повестка из военкомата с пометкой «явка строго обязательна», через день Дорофеев приехал на сборы, и сразу после построения и оглашения задачи команду погрузили в автобусы.

Через Белую Церковь, где призванным выдали обмундирование, машины стремительно отправились в Чернобыль. Часть располагалась на той самой 30-километровой территории повышенной радиации или в «третьей зоне» возле взорвавшегося блока. Большой палаточный городок, откуда каждый день сержанта Дорофеева и его сослуживцев отправляли на работу, и его окрестности должны были содержаться в специально установленном порядке. Солдаты подразделения в защитных масках постоянно занимались влажной уборкой: отмывали железо, словно притягивавшее радиацию, следили за «орошением» всего вокруг, буквально заливали дороги и обочины. Цель — смешать заражённые радиацией частицы с грязью, а за пыль на проезжей части, где так и мелькали автомобили с министрами и генералами, провинившихся ожидали крупные неприятности.

Командир отделения Дорофеев вскоре получил в своё распоряжение «поливочный» ЗИЛ-131. Воду забирали в ближайшей реке, и за 45 суток в опасной зоне, по выражению водителя, «выкачали, наверное, пол-Припяти». После смены на станции все проходили дезактивацию, подвергались «тяжёлой отмывке», несколько раз становились под душ. Если забыть о последствиях катастрофы, условия для «ликвидаторов» были созданы достойные: полное обеспечение, хорошее питание с экзотическими по тем временам «колами», приличное материальное вознаграждение. Виктор Георгиевич вспоминает, как, получив «чернобыльские», то есть единовременную выплату по итогам работы, он обрёл возможность купить чуть ли не всё то, что планировал. Другой вопрос — насколько эта цена соответствует ущербу, причинённому здоровью.

МИГРЕНЬ ПО РАСПИСАНИЮ

«Радиоактивное заражение — это очень страшно», — признаётся наш собеседник. Пугает в первую очередь невидимость врага, покушающегося на человеческую жизнь. В то же время работников «зоны» не покидало некое странное ощущение, которое В. Г. Дорофеев затрудняется передать словами. На самой же станции, возле аварийного четвёртого энергоблока, было действительно «страшновато» и «жутко». Обстановка подавляла все положительные эмоции. Напрочь исчезали шутки и смех, наступали тишина и тьма, где маячили лишь трубы, насосы и прочая бездушная машинерия.

Два дня в неделю почти у всех солдат и офицеров сильно болела голова. В это время проводились плановые выбросы вредных веществ, призванные снять копившееся под саркофагом напряжение. Вокруг станции тоже многое могло испугать самых смелых: чёрные леса, огромные грибы-мутанты, специфическая рыбалка, добытое на которой удивляло даже опытных радиометристов. Однажды военные поймали большого сома, которым, по показаниям дозиметра, «хоть реактор заряжай». По той же причине — накопление радиации в донных отложениях — купаться в реке разрешалось только с лодки, то есть без контакта с почвой и илом.

Уровень загрязнения специалисты измеряли много раз в день, и он держался, как было сказано, «в пределах допустимой нормы». Палаточный лагерь обрабатывался растворами, для очистки организма врачи рекомендовали красное вино и сауну, а вот миф о благотворном воздействии водки не подтвердился. Строгая дисциплина и распорядок в части сглаживали, но не изгоняли тревожные мысли и чувства. Сильное ощущение, «будто что-то не так», не оставляло людей ни на минуту. Потому и случались срывы. В жилом секторе приходилось наблюдать следы мародёрства, а двое сослуживцев однажды были сурово наказаны за приготовление и употребление браги, которую они изловчились прятать в сарае. В дальнейшем «поправлять здоровье» им пришлось на том самом четвёртом энергоблоке.

30 ЛЕТ СПУСТЯ

В военном билете В. Г. Дорофеева, как и у многих, обозначена стандартная доза — «9 рентген». Неожиданно потеряв зубы через год после чернобыльских «сборов», он проходил обследования в лучших медицинских центрах Киева и Донецка. Причину этой аномалии специалисты установить не сумели, и с тех пор Виктор Георгиевич не слишком доверяет врачам. Даже от санаторно-курортного лечения отказывается, хотя его супруга работает в больнице.

Единовременные пособия и 14 дней дополнительного отпуска — вот и вся полезная для него помощь от государства на сегодня. После того, как отменили льготу на 50-процентное снижение квартплаты, приходится собирать квитанции и везти их в органы соцзащиты, которые компенсируют небольшую часть коммунальных платежей. Ни времени, ни желания на это у Дорофеева нет. Накопив гору таких бумаг за два года, он никак не соберётся в Городище для того, чтобы их предъявить.

«Чернобыльцам», всем участникам ликвидации последствий радиационных аварий и катастроф Виктор Георгиевич прежде всего желает здоровья. «Главное, чтобы не болели и жили в достатке, прожили хорошую долгую жизнь. Не дай Бог, чтобы такое повторилось! Сейчас, наверное, это было бы ещё хуже Чернобыля. Мира и согласия!».